Никто не говорит «последний день работы»: почему шахтёр должен быть оптимистом

— Михаил, почему вы выбрали эту профессию?

— Когда нужно было определиться с профессией, я для себя в приоритете держал два фактора: стабильность и хорошая оплата труда. Шахта – достаточно тяжёлое производство, а в нашем регионе очень распространённое. И я понял, что в любом случае без работы не останусь. Отчасти повлияло и то, что я из династии шахтёров. Хотя я был свободен в своём выборе. После школы родители сказали, что я могу сам выбрать свою будущую профессию. Можно сказать, что я сам захотел стать шахтёром.

— Когда вы начали свою трудовую деятельность и кем?

— В возрасте 18 лет в 2009 году я начал работать на шахте Саранская и параллельно учился. После получения диплома продолжил трудиться на той же шахте. Просто уже пошёл непосредственно в шахту. Первая моя должность – горнорабочий. Там такая система: устраиваешься горнорабочим, работаешь несколько лет. Затем отучишься на другое направление – либо проходка, либо добыча угля. Я выбрал проходку. Отучился, попал на подготовительный участок. Отработал там некоторое время. И потом уже перешёл на должность горного мастера. Потом со временем стал помощником, замом и начальником.

Фото из личного архива Михаила Бамиллера

— Профессия шахтёра – одна из опаснейших. Учитывая, что на угольном бассейне Карагандинской области было несколько трагедий, родные и близкие не уговаривали вас перейти на другую менее опасную работу? Не было ли у вас самого таких мыслей?

— Родственники не отговаривали. Закрадывались подобные мысли у меня самого. Но потом отпускало. Что меня удерживало? Опять же стабильность. Зарплату платят вовремя. Компания крупная.

— Получается, стабильность переборола страх?

— Ну, особого страха не было. Когда случаются крупные аварии, одолевают эмоции. Это длится первые несколько дней, может неделю. Но потом всё устаканивается. Думаешь, опять же, что профессия специфическая, куда пойти, кроме как опять же на шахту. Либо это будет горная промышленность. Придёшь в итоге к тому же, от чего ушёл.

Фото из личного архива Михаила Бамиллера

— Что поменялось за 15 лет вашей трудовой деятельности на шахтах Карагандинской области?

— Техника поменялась, малая механизация поменялась, условия всё равно улучшились. Требования к безопасности стали намного выше. Отец иногда рассказывает, как раньше работали. По его словам, сейчас на шахтах стало намного удобнее работать. Раньше было больше физического труда. Сейчас больше техники, которая делает работу вместо двух или трёх человек, то есть заменяет человеческий труд.

— В современном мире всё больше предприятий автоматизируют рабочие процессы. На ваш взгляд, по этой причине может ли часть шахтёров остаться без работы?

— Нет. На шахте без ручного труда никак не обойтись. Может быть сокращено небольшое количество работников. Но не будет такого, что на шахте будут работать только 10 автоматических станков-комбайнов и не будет людей. В любом случае человеческий труд будет нужен на шахтах. И можно твёрдо сказать, что наши шахтёры без работы не останутся.

— Что для шахтёра самое главное?

— Осторожность, интуиция – это очень важная вещь. Человек должен быть неравнодушен к своей работе, он не должен думать только о себе. Можно сказать, что это командная работа. И это влияет, в первую очередь, на безопасность.

— А помогала ли вам интуиция в определённых моментах?

— Да, когда были опасные ситуации или нужно было быстро принять решение что-то сделать, либо, наоборот, уйти и не делать. И тут интуиция подсказывает, как надо сделать, даже бывало делаешь вопреки технике безопасности.

Фото из личного архива Михаила Бамиллера

— А есть ли у шахтёров свои приметы?

— Есть приметы, обычаи. На каждой шахте они разные, потому что коллектив разный. Но у всех шахтёров есть правило: когда уходят в отпуск, никто не говорит – «последний день работы», все говорят – «крайний». Также среди шахтёров стаж работы считают не по годам. За каждым шахтёром закреплён индивидуальный самоспасатель с номером. Самоспасатели обновляются по сроку годности, эксплуатации. Так вот шахтёры спрашивают не стаж работы в годах, а то, сколько сменилось самоспасателей. Например, человек отработал 30 лет, он говорит, что у него поменялось 5-6 самоспасателей.

— Сейчас молодёжь не стремится работать на производстве. Если так продолжится, то кто в будущем будет работать в шахтах? Как их мотивировать?

— Здесь, мне кажется, немаловажную роль играет государство и сама компания. Раньше были льготы, жилплощадь выдавали шахтерам, то сейчас этого нет. И для молодёжи шахтёр это не та профессия, которой они бы хотели посвятить себя. Учитывая, что, к примеру, сейчас некоторые блогеры и IT-специалисты зарабатывают, не выходя из дома, то можно сказать однозначно, что зарплатой их не заманишь, условиями тем более. Если раньше при выборе профессии с аналогичной зарплатой у шахтёров была небольшая альтернатива, то сейчас этот выбор намного расширился. Можно работать в IT-сфере в онлайн-режиме, сидеть дома и получать эти же деньги.

— Профессия шахтёра – брутальная и серьёзная. Но тем не менее, возможно были забавные моменты в вашей трудовой деятельности?

— Забавных моментов у шахтёров очень много. Когда первый год работаешь, коллеги с большим стажем могут над тобой подшутить, потому что ты многого не знаешь. Например, могут сказать, что из-за кратковременного заскока или срабатывания защиты может отключиться электроэнергия. Они дают тебе ёмкость и говорят, чтобы ты принёс энергию. Новички на это попадаются частенько. Но со временем уже привыкают к подобным шуткам.

— А самый печальный момент в вашей карьере?

— Самый печальный момент, наверное, был в 2017 году. Тогда была крупная авария, погибли люди, с которыми я непосредственно работал. Это было психологически очень тяжело.

— Что помогает шахтёрам, которые видят такие трагедии, справиться с этим и идти дальше?

— Очень большую роль в такие моменты играет поддержка семьи. И хобби помогает. Я сам черпаю силы, когда занимаюсь спортом, хожу на рыбалку, на прогулки вечером по городу, смотрю фильмы.

— Для вас важен больше физический отдых или психологический?

— Больше психологический. Потому что на производстве много всяких моментов, о которых нужно думать. И когда занимаешься чем-то другим на выходных, то отвлекаешься.

— Как часто у шахтёров бывают напряжённые рабочие дни?

— Не на каждой смене. В определённых условиях нужно выложится на 100%, напрячь все свои ресурсы, силы, знания. Например, на шахте бывают моменты, когда нужно быть очень осторожным, приложить усилия, чтобы не получить травму.

— Говорят, что каждый спуск в шахту потенциально опасен. Насколько важен настрой в такие моменты или всё зависит от технических условий?

— Нет, не всё зависит от технических условий. Настрой очень важен. Если думать, что спустишься в шахту и это будет последняя смена, то человек там долго не отработает – психологически будет очень сложно. Поэтому большинство шахтёров – оптимисты, люди с положительным настроем.

— Благодарю за интервью!

Фото из личного архива Михаила Бамиллера